Сердце сжало неприятное чувство, слишком похожее на ревность. Но ей некогда было его анализировать. Более того, она недовольно нахмурилась. Какое ей дело до того, что у него свидания с какой-то «М»? Да пусть хоть с дюжиной женщин!
Все же мысль о том, что он прикасается к другой женщине, целует другую женщину… Она крепко зажмурилась, стараясь отогнать воспоминание о том, как он прикасался к ней, целовал ее, однако это не помогло. Но ведь это же смешно! Она страшно на него зла! И если он попытается снова ее поцеловать, она ударит его.
Если бы она знала о том, что он проник к ней в дом, вмешался в ее личную жизнь, до того, как поцеловал ее, она точно не позволила бы ему такой вольности.
Неужели?
Боже милостивый, ей необходимо было верить, что не позволила бы. Но тот факт, что она ничего не знала, пугал ее – почти также, как ее непредсказуемая реакция на него и на те чувства, которые он у нее вызывал. Алекс стиснула зубы и предалась гневу – куда более безопасному чувству, чем те, которые он в ней провоцировал. И она будет твердо придерживаться именно этого чувства, когда обвинит его в предательстве.
Но надо было продолжать поиски. Она положила на поднос корреспонденцию и выдвинула первый ящик письменного стола. Она сразу увидела кожаный кошелек, из которого он доставал деньги, чтобы расплатиться с ней. Алекс положила кошелек на ладонь, пробуя его вес и прислушиваясь к звяканью монет.
Судя по весу кошелька, в нем целое состояние, и от искушения у нее стало покалывать кончики пальцев. Еще не так давно она сунула бы кошелек себе в карман. Если принять во внимание то, как он с ней поступил, это было бы справедливо. Он это заслужил. Но она уже стала совсем другим человеком. И больше не хотела быть той, какой была. Алекс положила кошелек на место. Больше ничего представлявшего для нее интерес в этом ящике не было.
Интерес возник, когда она дошла до последнего ящика, который оказался запертым. Что заперто? Ни секунды не колеблясь, Алекс встала на колени, сняла перчатки и, вытащив шпильку из пучка, принялась за работу. Единственным звукам, нарушавшим тишину, было тиканье часов на каминной полке. Ей понадобилось менее минуты на то, чтобы почувствовать, что замок начинает поддаваться, и довольная улыбка заиграла на ее губах. Еще совсем немногой…
– Может быть, это вам поможет, – услышала Алекс голос у себя за спиной.
Она вздрогнула и обернулась. Лорд Саттон стоял рядом и смотрел на нее своим обычным непроницаемым взглядом. На его руке на черном шнурке болтался серебряный ключик.
Дьявольщина! Как ему удалось так незаметно прокрасться в гостиную? Он, наверное, движется подобно дыму, и да простит ее Господь, при этом умудряется выглядеть так хорошо. Его одежда – темно-синий фрак, серебряный жилет, кремового цвета лосины, заправленные в начищенные до невероятного блеска сапоги—сидела на его атлетической фигуре идеально. Другого слова было не подобрать.
Алекс подняла глаза, и ее взгляд оказался на уровне его паха – этот вид заинтересовал ее, но одновременно должен был испугать. Что и произошло, как только она отвела глаза. Ее обдало волной жара, а рука непроизвольно дотронулась до бедра – до того места, где вчера к нему прикоснулась его твердая плоть.
– Вы не можете оторвать глаз, мадам. Это так смущает. – Еще одна волна, но теперь унижения, захлестнула ее, и она посмотрела ему в лицо. Взгляд его зеленых глаз просто сверлил, так что сразу же вывел из ступора.
Она вскочила, уперлась руками в бока и набросилась на него с упреками:
– Вы напугали меня до смерти! У вас такая привычка, милорд, – подкрадываться к людям?
– Вы определенно заслуживаете высоких оценок за храбрость, мадам. По-моему, более уместным был бы другой вопрос: у вас такая привычка, мадам, открывать замки в чужих домах?
– Вы сами могли бы давать уроки храбрости, милорд Мое появление у вашего письменного стола – самое малое, что вы заслуживаете, принимая во внимание то, что вы взломали замок моей комнаты.
Она ожидала, что он начнет это отрицать, но он склонил голову.
– Одно ясно, из меня получился лучший взломщик, чем из вас. – Он поболтал ключом. – Поскольку вам не хватило умения, позвольте мне предложить вам вот это.
Не хватило умения? Не хватило? Каков наглец! Еще никто не сомневался в ее умении. Однако она не могла отрицать тот прискорбный и унизительный факт, что он уже во второй раз застал ее на месте преступления. Она не знала, злиться ли ей на него или на себя.
Тем не менее, она сказала презрительным тоном:
– Если бы вы задержались еще на одну или две минуты, я наверняка узнала бы, черт вас побери, что вы затеваете. Может, прошвырнетесь ненадолго в один из ваших клубов?
– Не думаю, чтобы вы сумели. Но что за выражения, мадам? Не пристало леди…
Она перебила его:
– Полноте, милорд. Я никогда не претендовала на то, чтобы называться леди. А вы, напротив, настоящий джентльмен. Можно только удивляться, где и зачем джентльмен приобретает навыки взломщика.
– Очевидно, у своего учителя, который был лучше вашего. А что вы на самом деле искали? Деньги? В таком случае я предпочел бы, чтобы вы просто попросили. – Его тон стал холодным: – Или вы уже прихватили кошелек из верхнего ящика, о котором вы знаете после вашего вчерашнего визита?
Она внутренне скорчилась от унижения.
– Я не брала ваших денег. Я не воровка. – «Больше не воровка», – уточнил ее внутренний голос.
Колин, похоже, не был в этом убежден.
– В таком случае, что вы искали?
– А что искали вы, когда незаконно проникли в мою комнату?
Этот ужасный человек даже не пытался выглядеть смущенным!
– Информацию.
– О чем?
– О вас.
– Почему вы просто не спросили меня?
– Я не верил, что ваши ответы будут правдивыми. – Она удивленно подняла брови.
– Возможно. Но только если бы вы спросили меня о том, что вас не касалось.
– Это понятно, хотя и досадно. Именно поэтому я решил сам узнать то, что хотел. Хотите послушать, что я обнаружил?
– Я прекрасно знаю, что вы обнаружили. – Перед глазами всплыло расстроенное лицо Робби, его дрожащие губы, и ее захлестнул гнев. Она подошла ближе и опять уперлась кулаками в бока, упрекая его: – Вы представляете себе, как вы напугали ребенка? Мальчика, который проводит в страхе каждый день своей жизни? Для которого эта комната – единственное убежище, где он может чувствовать себя в безопасности, а вы в него так бесцеремонно вторглись.
– Я не хотел его пугать.
– И все же напугали. Вы не подумали о том, какой нанесли вред? – Она все больше распалялась и начала ходить по комнате. – У Робби нет другого места, где он чувствовал бы себя в безопасности. И у других детей тоже нет. Если он теперь будет бояться приходить ко мне… – Она остановилась перед ним. – Отец заставляет его воровать, чтобы мальчик заработал на свое содержание. Если он приносит в дом недостаточно, его бьют. Мальчик проводит день на улице, стараясь выжить, и молится о том, чтобы ночью отец был достаточно пьян и уснул. В такие ночи Робби приходит ко мне, чтобы отдохнуть, поесть, залечить раны. И только в нашей комнате он действительно чувствует себя в безопасности. А теперь, после того как он увидел в моем доме незнакомого человека, который может причинить вред ему или мне, он побоится приходить. И другие ребята побоятся, если он расскажет им о вас.
